Неточные совпадения
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и
учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью покою
не имеет. Свое дитя хвалить дурно, а куда
не бессчастна будет та, которую приведет Бог быть его женою.
— Это слово «народ» так неопределенно, — сказал Левин. — Писаря волостные,
учителя и из мужиков один на тысячу, может быть, знают, о чем идет дело. Остальные же 80 миллионов, как Михайлыч,
не только
не выражают своей воли, но
не имеют ни малейшего понятия, о чем им надо бы выражать свою волю. Какое же мы
имеем право говорить, что это воля народа?
Не меньшее значение
имели съезды: приказчиков, десятидневный —
учителей, городских деятелей и сельскохозяйственный.
В одном месте опекун, а в другом бабушка смотрели только, — первый, чтобы к нему в положенные часы ходили
учителя или чтоб он
не пропускал уроков в школе; а вторая, чтоб он был здоров,
имел аппетит и сон, да чтоб одет он был чисто, держал себя опрятно, и чтоб, как следует благовоспитанному мальчику, «
не связывался со всякой дрянью».
— Это было для Верочки и для Дмитрия Сергеича, — он теперь уж и в мыслях Марьи Алексевны был
не «
учитель», а «Дмитрий Сергеич»; — а для самой Марьи Алексевны слова ее
имели третий, самый натуральный и настоящий смысл: «надо его приласкать; знакомство может впоследствии пригодиться, когда будет богат, шельма»; это был общий смысл слов Марьи Алексевны для Марьи Алексевны, а кроме общего, был в них для нее и частный смысл: «приласкавши, стану ему говорить, что мы люди небогатые, что нам тяжело платить по целковому за урок».
Потом вдруг круто поворотила разговор на самого
учителя и стала расспрашивать, кто он, что он, какие у него родственники,
имеют ли состояние, как он живет, как думает жить;
учитель отвечал коротко и неопределенно, что родственники есть, живут в провинции, люди небогатые, он сам живет уроками, останется медиком в Петербурге; словом сказать, из всего этого
не выходило ничего.
Через него они и записочками передавались; у его сослуживца на квартире, у столоначальника Филантьева, — женатого человека, ваше превосходительство, потому что хоть я и маленький человек, но девическая честь дочери, ваше превосходительство, мне дорога;
имели при мне свиданья, и хоть наши деньги
не такие, чтобы мальчишке в таких летах
учителей брать, но якобы предлог дал, ваше превосходительство, и т. д.
Что это?
учитель уж и позабыл было про свою фантастическую невесту, хотел было сказать «
не имею на примете», но вспомнил: «ах, да ведь она подслушивала!» Ему стало смешно, — ведь какую глупость тогда придумал! Как это я сочинил такую аллегорию, да и вовсе
не нужно было! Ну вот, подите же, говорят, пропаганда вредна — вон, как на нее подействовала пропаганда, когда у ней сердце чисто и
не расположено к вредному; ну, подслушала и поняла, так мне какое дело?
Компания
имела человек пятьдесят или больше народа: более двадцати швей, — только шесть
не участвовали в прогулке, — три пожилые женщины, с десяток детей, матери, сестры и братья швей, три молодые человека, женихи: один был подмастерье часовщика, другой — мелкий торговец, и оба эти мало уступали манерами третьему,
учителю уездного училища, человек пять других молодых людей, разношерстных званий, между ними даже двое офицеров, человек восемь университетских и медицинских студентов.
Мы все, с небольшими вариациями,
имели сходное развитие, то есть ничего
не знали, кроме Москвы и деревни, учились по тем же книгам и брали уроки у тех же
учителей, воспитывались дома или в университетском пансионе.
[Органист и
учитель музыки, о котором говорится в «Записках одного молодого человека», И. И. Экк давал только уроки музыки,
не имев никакого влияния.
Что сталось впоследствии с Бурмакиным, я достоверно сказать
не могу. Ходили слухи, что московские друзья помогли ему определиться
учителем в одну из самых дальних губернских гимназий, но куда именно — неизвестно. Конечно, отец Бурмакин
имел положительные сведения о местопребывании сына, но на все вопросы об этом он неизменно отвечал...
Белоярцев уложил Райнера в своей комнате и долго толковал с ним, стараясь всячески держаться перед Райнером покорным учеником, который послушен во всем, но только
имеет опыт, обязывающий его принимать теоретические уроки, соображая их с особенными условиями, в которых
учитель не компетентен.
Молодые чиновники уже
имели руки, запачканные взятками,
учители клянчили за места и некоторые писали оды мерзавнейшим из мерзавнейших личностей; молодое дворянство секало людей и проматывало потовые гроши народа; остальные вели себя
не лучше.
Учитель наш
имел обыкновение по окончании урока, продолжавшегося два часа, подписывать на наших тетрадках какое-нибудь из следующих слов: «посредственно,
не худо, изрядно, хорошо, похвально».
— Ты и
не говори, я тебе все расскажу, — подхватил с участием Калинович и начал: — Когда мы кончили курс — ты помнишь, — я
имел урок, ну, и решился выжидать. Тут стали открываться места
учителей в Москве и, наконец, кафедры в Демидовском. Я ожидал, что должны же меня вспомнить, и ни к кому, конечно,
не шел и
не просил…
— Конечно, мне все равно, — продолжал
учитель. — Но я вам должен сказать, что в возрасте семнадцати лет молодой человек
не имеет почти никаких личных и общественных прав. Он
не может вступать в брак. Векселя, им подписанные, ни во что
не считаются. И даже в солдаты он
не годится: требуется восемнадцатилетний возраст. В вашем же положении вы находитесь на попечении родителей, родственников, или опекунов, или какого-нибудь общественного учреждения.
Нашли пешком на дороге, говорит, что
учитель, одет как бы иностранец, а умом словно малый ребенок, отвечает несуразно, точно бы убежал от кого, и деньги
имеет!» Начиналась было мысль возвестить по начальству — «так как при всем том в городе
не совсем спокойно».
— Господин Кармазинов, — раздался вдруг один свежий юный голос из глубины залы. Это был голос очень молоденького
учителя уездного училища, прекрасного молодого человека, тихого и благородного, у нас недавнего еще гостя. Он даже привстал с места. — Господин Кармазинов, если б я
имел счастие так полюбить, как вы нам описали, то, право, я
не поместил бы про мою любовь в статью, назначенную для публичного чтения…
Выйдя в сени, он сообщил всем, кто хотел слушать, что Степан Трофимович
не то чтоб
учитель, а «сами большие ученые и большими науками занимаются, а сами здешние помещики были и живут уже двадцать два года у полной генеральши Ставрогиной, заместо самого главного человека в доме, а почет
имеют от всех по городу чрезвычайный.
А так как мы никогда
не будем трудиться, то и мнение
иметь за нас будут те, кто вместо нас до сих пор работал, то есть всё та же Европа, все те же немцы — двухсотлетние
учителя наши.
— Я учился географии давно, — сказал он, — и
не очень долго. А
учитель наш, несмотря на все уважение, которое
имею к вам, отличнейший человек; он сам был в России, и, если хотите, я познакомлю вас с ним; он такой философ, мог бы быть бог знает чем и
не хочет, а хочет быть нашим
учителем.
Затем один из учеников вышел вперед, и
учитель французского языка спросил его: «
Не имеет ли он им что-нибудь сказать по поводу высокого посещения рассадника наук?» Ученик тотчас же начал на каком-то франко-церковном наречии: «Коман пувонн ну поверь анфан ремерсиерь лилюстрь визитерь» [Как нам, бедным детям, отблагодарить знаменитого посетителя (от фр. comment pouvons-nous pauvres enfants remercier l’illustre visiteur).].
В театр впервые я попал зимой 1865 года, и о театре до того времени
не имел никакого понятия, разве кроме того, что читал афиши на стенах и заборах. Дома у нас никогда
не говорили о театре и
не посещали его, а мы, гимназисты первого класса, только дрались на кулачки и делали каверзы
учителям и сторожу Онисиму.
Но я
не мог бывать на всех пожарах, потому что
имел частые командировки из Москвы, и меня стал заменять
учитель чистописания А.А. Брайковский, страстный любитель пожаров, который потом и занял мое место, когда я ушел из «Листка» в «Русские ведомости».
Вел себя тоже отлично: в фортку
не курил, в карты
не играл, курточку
имел всегда застегнутою и даже принимал сердечное участие в усилиях француза-учителя перевести (по хрестоматии Таппе) фразу...
Белогубов. Совсем другое дело-с. У него дяденька богатый-с, да и сам он образованный человек, везде может место
иметь. Хоть и в
учители пойдет — все хлеб-с. А я что-с? Пока
не дадут места столоначальника, ничего
не могу-с… Да и вы сами
не захотите щи да кашу кушать-с. Это только нам можно-с, а вы барышня, вам нельзя-с. А вот получу место, тогда совсем другой переворот будет.
Об искренности же его рассказывают, что он однажды явился к бабушке с просьбою наказать его за проступок, о котором никто
не знал и который весь состоял в том, что дядя, сидя за уроком,
имел в кармане маленькую юлу, которая ему очень нравилась и которую ему подарили за несколько минут до прихода
учителя.
Один из управителей, еще молодой господин, с жирным лицом и каким-то остановившимся взглядом, выглядывал настоящим американским плантатором; другой, какой-то безыменный немец, весь красный, до ворота охотничьей куртки, с взъерошенными волосами и козлиной бородкой, смахивал на берейтора или фехтовального
учителя и, кажется, ничего общего с заводской техникой
не имел.
Медведенко. Никто
не имеет основания отделять дух от материи, так как, быть может, самый дух есть совокупность материальных атомов. (Живо, Тригорину.) А вот, знаете ли, описать бы в пьесе и потом сыграть на сцене, как живет наш брат —
учитель. Трудно, трудно живется!
Но, мне кажется, и мы
имеем право сказать
учителю: да, мы легкомысленны; но мы
не мешаем вам быть святым,
не мешайте и нам быть грешными!
Нас, синтаксистов, было большое число, и все однолетки. До прихода
учителя я подружился со всеми до того, что некоторых приколотил и от других был взаимно поколочен. Для первого знакомства дела шли хорошо. Звон колокольчика возвестил приход
учителя, и мы поспешили кое-как усесться.
Имея от природы характер меланхоличный, то есть комплекцию кроткую, застенчивую, я
не любил выставляться, а потому и сел далее всех, правда, и с намерением, что авось либо меня
не заметят, а потому и
не спросят.
Таким побытом продолжалось наше учение, и уже прочие братья: Сидорушка, Офремушка и Егорушка, поступили в школу; а старший брат Петрусь, выучив весь псалтырь,
не имел чему учиться. Нанять же «инспектора» (
учителя) батенька находили неудобным тратиться для одного, а располагали приговорить ко всем троим старшим, но я их задерживал: как стал на первом часе — да ни назад, ни вперед.
— А вот законы, как они говорят, — указал Григорий на Варю бойкими глазами. — Попал мне, случаем, десятый том, — я посмотрел, вижу — интересно. Стал читать… А теперь
имею том первый… Первая статья к нём прямо говорит: «Никто
не может отговариваться незнанием законов». Ну, я так думаю, что никто их
не знает. Вот ещё скоро
учитель мне положение о крестьянах достанет; очень интересно почитать — что такое?
Его
учитель чистый был француз,
Marquis de Tess. Педант полузабавный,
Имел он длинный нос и тонкий вкус
И потому брал деньги преисправно.
Покорный раб губернских дам и муз,
Он сочинял сонеты, хоть порою
По часу бился с рифмою одною;
Но каламбуров полный лексикон,
Как талисман, носил в карманах он,
И, быв уверен в дамской благодати,
Не размышлял, чтó кстати, чтó
не кстати.
— Позвольте! Я писал
не по личной неприязни к вам, а из чувства справедливости, — вздрагивая, проговорил
учитель и, подняв тон, добавил, вспыхнув: — Вы
не имеете никакого права говорить, что я написал потому, что был сердит…
Раз меня чуть
не выкинули в окно товарищи: один
учитель сказал целому классу: «Свиньи вы!»; все пришли в азарт по окончании класса, а я принялся защищать
учителя и доказывать, что он
имел полное право сказать это.
Но, откинув в сторону все тонкие рассуждения о недостатках и слабостях почившего брата, нельзя
не сознаться, что, проходя обширное, многозначительное поприще службы в самых трудных обстоятельствах государства, начав с Морского кадетского корпуса, где Шишков был при Екатерине
учителем, дойдя до высокого места государственного секретаря, с которого он двигал духом России писанными им манифестами в 1812 году, — Шишков
имел одну цель: общую пользу; но и для достижения этой святой цели никаких уступок он
не делал.
— Чем более вы от природы
имеете способностей и дарований, — сказал он Алеше, — тем скромнее и послушнее вы должны быть.
Не для того дан вам ум, чтоб вы во зло его употребляли. Вы заслуживаете наказания за вчерашнее упрямство, а сегодня вы еще увеличили вину вашу тем, что солгали. Господа! — продолжал
учитель, обратясь к пансионерам. — Запрещаю вам говорить с Алешею до тех пор, пока он совершенно исправится. А так как, вероятно, для него это небольшое наказание, то велите подать розги.
Грекова. Только
не я… Я его… уволю! Он
не будет здесь
учителем! Он
не имеет права быть
учителем! Завтра же поеду к директору народных училищ…
Костин, например, совершенно безвинно сделался причиной страданий бедной женщины, полюбившей его, жены того помещика, у которого был он
учителем детей: и беда была
не в том, что она полюбила его, а в том, что он ничего
не мог для нее сделать,
не мог даже убежать никуда с нею, так как сам
не имел ни пристанища, ни копейки, да и никакого таланта за душою.
Вид вальяжный
имела такой,
Хоть бы барыне, слышь ты, природной,
И
не то что наш брат крепостной,
Тоись, сватался к ней благородной
(Слышь, учитель-ста врезамшись был,
Баит кучер, Иваныч Торопка), —
Да, знать, счастья ей Бог
не судил:
Не нужна-ста в дворянстве холопка!
—
Учитель географии Галкин на меня злобу
имеет и, верьте-с, я у него
не выдержу сегодня экзамента, — говорил, нервно потирая руки и потея, приемщик Х-го почтового отделения Ефим Захарыч Фендриков, седой, бородатый человек с почтенной лысиной и солидным животом.
— Благодарю вас за вашу доброту, — сказал монах брамину, — я, действительно, измучен продолжительным путешествием.
Не имея собственности, я
не могу вознаградить вас деньгами, но может случиться, что я буду в состоянии воздать вам каким-либо духовным сокровищем из богатства знания, которое я приобрел, следуя учению Сакия Муни, блаженного великого Будды,
учителя человечества.
Французский буржуа, рантье, купец,
учитель, чиновник, даже крестьянин
не отправят сына учиться в Париж,
не имея возможности давать ему ежемесячно ну хоть франков полтораста, а тогда на это можно было жить в Латинском квартале безбедно и целые дни ничего
не делать.
Учителя, небогатые врачи, фельдшера при громадном труде
не имеют даже утешения думать, что они служат идее, народу, так как все время голова бывает набита мыслями о куске хлеба, о дровах, плохих дорогах, болезнях.
— Милостивый государь! Будьте добры, обратите внимание на несчастного, голодного человека. Три дня
не ел…
не имею пятака на ночлег… клянусь богом! Восемь лет служил сельским
учителем и потерял место по интригам земства. Пал жертвою доноса. Вот уж год, как хожу без места.
Он успел
не только носовцев, но и соседние деревни возбудить против учения и владычества Андрея Денисова до такого ожесточения, что в один день деревни эти, выбрав от себя представителей, послали их в Нос и на общем сходбище положили: «С заонеги разделение
иметь; с ними ни есть, ни пить, ни на молении стоять; поморских
учителей не слушать».
Крестьяне мигом собрались, услышав от Кудиныча о том, что «сержанта Митрофаныча», под каким прозванием знали Иванова многие из мытищенских мужиков, задрал медведь, вооружились дрекольями и пошли в лес, следом за
учителем, который шел впереди.
Имея за собой человек с двадцать рослых и дюжих людей, Кудиныч
не боялся и бодро вел свою армию на врага. Но враг
не стал дожидаться мстителей за свое кровавое дело.
Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий
учитель, соглашался до времени
иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он
не знал, чтò сказать.